Газовое соглашение между Россией и Китаем – первый шаг к новому промышленному развитию страны, в частности, к ускоренному развитию Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Реакция на российско-китайский газовый контракт не отражает масштаба происшедшего. Основное внимание публики занимают споры о том, прогадала ли Россия с ценой или нет, либо же более “глубокие” дискуссии о том, лучше ли быть сырьевым придатком Китая, чем Европы. При этом фактически за кадром остается главное содержание сделки – создание в России колоссального газоперерабатывающего производства под Белогорском (газоразделительных станций, гелиевого производства и газохимического комбината). Согласно совместному проекту “Газпрома” и “Сибура”, на газоразделительных станциях будет выделяться этан – сырье для производства этанола и полимеров (до 2,4 млн. т полиэтилена в год), в Китай же пойдет сухой метан, который будет использоваться как энергетическое сырье.
“Этот газохимический комплекс по масштабу можно сравнить, например, с совместным проектом Dow Chemical и Saudi Aramco “Садара” или с газохимическими мощностями на Тайване. Это огромный проект, поэтому слова Путина “Работы начинаются прямо завтра” указывают на то, что он прекрасно понимает масштаб предстоящих работ: чтобы в 2018 г. доставить газ китайцам, потребуются колоссальные технологические усилия. Все эти технологии существуют, но они сложно внедряемые, тем более в той местности и в том климате, где будет осуществляться строительство. Скорее всего, России потребуются новые партнеры и в плане финансов, и в плане технологий”, – говорит Фарес Кильзие, глава консультационной группы Creon Energy, работающей в секторе ТЭКа.
Впрочем, у России есть опыт реализации подобных проектов. Так, с 2010 г. по 2013 г. “Сибур” построил в Тобольске газохимический промышленный комплекс по производству 500 тыс. т полипропилена в год. Более того, в Тобольске готовится к пуску проект “ЗапСиб-2” с годовым производством 1,5 млн. т полиэтилена и 500 тыс. т полипропилена. Таким образом, комбинат в Белогорске – это лишь элемент куда более масштабного плана по расширению газохимии, который откроет для России принципиально иные возможности по развитию производств конечной продукции из полимеров. А участие в этих крупных проектах Sinopec делает ненужным создание аналогичных производств в Китае.
Строительство газопровода “Сила Сибири” (в перспективе – создание единой общероссийской газотранспортной сети) и мощный газохимический комплекс – проект такого масштаба, что он будет способствовать развитию Дальнего Востока, тому самому, о котором в последние год-два так много говорилось. Это и рабочие места в газовых проектах, и транспорт, и строительство, и смежные производства. Например, можно ожидать, что теперь будут реализованы ранее подвешенные проекты Национальной химической группы, которая планирует создать в регионе производство 5 млн. т жидкой химии (метанол и аммиак), развернуть крупное производство карбамида (до 2,6 млн. т – потенциально крупнейшее производство в России), а также других азотных удобрений.
На этом фоне разговоры о цене на газ для Китая несколько отходят на второй план. Конечно, при себестоимости газа с учетом создания всей инфраструктуры в $270-290/1000 куб. м отпускная цена в $330-380 выглядит невпечатляющей (при довольно реалистичном варианте “330 минус 290” – и вовсе скромно). Однако основная выгода от проекта в том, что в стране появится передовая крупнотоннажная газохимическая промышленность, с огромным потенциалом работы и на внутренний рынок, и на экспорт.
Значение российско-китайского газового контракта выходит далеко за рамки экономических отношений двух стран. Потребности Китая в газе колоссальные. Хотя бы по экологическим причинам надо переводить энергетику с угля на более чистые источники, прежде всего на газ. В том же Пекине, который расположен в котловине, когда нет ветров смог стоит такой, что фактически невозможно дышать. На будущий китайский спрос рассчитывали многие, а сегодня они дезориентированы. Так, контракт серьезно бьет по производителям СПГ, по всем, кто был уверен, что СПГ – это продукт будущего. Не исключено, что ряд игроков по СПГ в связи с этим контрактом вынужден будет отойти от своих планов. Например, в Мозамбике запланированы 6 очередей предприятий СПГ на юге страны и 4 очереди на севере – все с расчетом на рынок АТР. Теперь, наверное, организаторы проекта в Мозамбике призадумаются.
Другое следствие контракта – косвенный удар по Европе. “Европейская промышленность, по крайней мере ее газохимическая часть, уже сегодня находится в неконкурентоспособном положении. Сегодня газохимики Европы шлют в свои правительства письма: мол, выручайте, энергетика США становится нам «не по зубам». Если же еще и энергетика Китая станет им «не по зубам», то положение окажется совсем тяжелым. Если немецкая промышленность еще как-то переживет, то в менее развитых странах Европы положение отрасли критическое. Непонятно вообще, что они будут делать, – говорит Фарес Кильзие. – Поэтому нынешний российско-китайский контракт переформатирует всю мировую отрасль. Контракт готовился 10 лет, все были в ожидании, будет он подписан или нет, но когда подписание состоялось, все оказались буквально ошарашены этим. Эффект такой, что можно ожидать: политическое давление на Россию, имеющее место, например, в связи с украинским кризисом, теперь усилится. По крайней мере, это не исключено. И тут весьма показательна молчаливая реакция на контракт в Европе”.
На туманные перспективы Европы указал и глава “Газпрома” Алексей Миллер: “Цифры пугают: загрузка регазификационных терминалов СПГ в Европе, которые были построены мощностью 100 млн. т, в настоящее время составляет 22%, тогда как в 2003 г. они были загружены на 90%”. Причина перетока СПГ в Азию – стагнация в ЕС, экономический рост Китая и фактическое свертывание атомной энергетики в Японии после аварии в Фукусиме, вследствие чего разница в ценах на европейском и азиатском рынках стала слишком велика. При этом Миллер отметил, что Россия не собирается сворачивать газовые поставки в Европу, а, планирует наращивать долю рынка. Ведь снижаются не только поставки СПГ (из-за того, что Европа проигрывает конкурентную борьбу за газ), но и собственная добыча на шельфе Британии, Нидерландов и Норвегии, падают и поставки из охваченной хаосом Северной Африки.
Положение у европейцев в самом деле непростое. В таком контексте вполне закономерно выглядят попытки американцев “оправдаться”: мол, экономическое сближение России и Китая никак не связано с украинским кризисом и все расширяющейся трещиной в отношениях между Россией и Западом. Не только геополитическая, но и экономическая конкуренция в мире все обостряется, поэтому такой масштабный совместный проект двух главных конкурентов Запада – тревожный звонок. Явное указание на то, что Россия и Китай и в дальнейшем будут серьезно координировать свои действия на международной арене. (Эксперт/Химия Украины и мира)