Пермские химические предприятия меняют тактику: от погони за объемами выпуска традиционных, сырьевых продуктов они постепенно переходят к борьбе за наукоемкие технологии, позволяющие создавать малотоннажные, но высокомаржинальные производства. Такие производства потенциально более выгодны и дают большую автономию в условиях экономической нестабильности. При этом желающие развивать “малую” химию предприятия сталкиваются с отсутствием в России многих передовых технологий и демонстрируют готовность вкладываться в их разработку.
В Пермском крае, по данным Пермьстата, в 2013 г. были разработаны 14 новых производственных технологий в различных отраслях. В первую очередь ноу-хау внедряются в химическом производстве. Среди лидеров по использованию инноваций – пермские филиалы “Уралхима”, региональные “дочки” «ЛУКойла», “Новомет-Пермь”, “Протон-ПМ” и ПНППК. Всего же в крае, по подсчетам Пермьстата, используется около 5000 передовых технологий.
Вопреки позитивным данным статистики эксперты отмечают низкий уровень освоения наукоемких технологий в регионе, впрочем, как и в стране в целом: добрую половину продуктов малотоннажной химии Россия импортирует. “Этот рынок у нас потерян, – считает заведующий кафедрой химических технологий ПНИПУ Владимир Пойлов, – хотя даже на основе химических продуктов, которые выпускаются в Пермском крае, можно производить часть чистых продуктов”. “Не все технологии нам доступны, – подтверждает его коллега, декан химического факультета ПГНИУ Ирина Машевская. – Это связано с не совсем верной политикой, долгое время проводившейся в государстве. Сырьевой сектор всегда был развит хорошо, не нужно было тратить дополнительные усилия и деньги, вкладывать их в науку, потому что сырьевой сектор давал быструю прибыль”.
И хотя традиционные производства по-прежнему приносят довольно стабильный доход, предприятия начинают не только говорить о необходимости развития инноваций, но и прилагать реальные усилия к их внедрению. ОХК “Уралхим”, один из крупнейших российских производителей аммиака и карбамида, одновременно с расширением основных мощностей запускает и новые, высокотехнологичные продукты. Так, в 2013 г. компания вывела на рынок новую линейку водорастворимых удобрений и последнюю модификацию азотосульфата. “Производство базовых для рынка видов продукции – это основа благополучия холдинга. Однако у фермеров все чаще возникает потребность в высокоэффективных продуктах с новыми свойствами. Мы понимаем, что будущее – в производстве минеральных удобрений, за новыми технологиями, которые более тонко учитывают почвенные и климатические особенности, а также потребности конкретных культур на разных этапах развития”, – говорит руководитель отдела маркетинга компании Екатерина Шуталева.
Уникальные, наукоемкие продукты имеют большую маржу и существенное преимущество в конкурентной борьбе. Председатель совета директоров ОАО “Метафракс” Армен Гарслян приводит цифры: выручка от продажи 300 тыс. т карбамидформальдегидных смол сопоставима с объемом продаж 30 тыс. т более сложных фенольных смол. С начала 2000-х предприятие существенно расширило ассортимент, купив технологии и оборудование на Западе. Но, даже имея деньги и прочные деловые связи, купить удается далеко не все. Так, уже 6 лет “Метафракс” пытается приобрести у зарубежных коллег технологию производства, например, параформальдегида – не продают. “И таких продуктов, которые в России потребляют, но не производят, очень много. А не производят в основном потому, что не знают как. И владеющие технологиями зарубежные предприятия ни на каких условиях не продают их нам. Например, существуют сотни присадок для газодобычи, нефтедобычи, присадки к бензину, множество смол, которые используются в космонавтике, точном машиностроении. Это малотоннажные, но очень доходные производства”, – рассказывает Армен Гарслян. Помимо дохода, добавляет он, развитие высокотехнологичных производств позволило бы минимизировать риски экономического давления на страну: “Если бы мы продавали на экспорт не сырье, а высокотехнологичные продукты, допустим не нефть, а компоненты из нее, никто не мог бы столь легко говорить об экономических санкциях для России: дескать, зачем нам российская нефть, если с тем же успехом ее можно купить, скажем, в Юго-Западной Азии?”
Порядка 10% выручки стабильно и до 15% в период пуска новых продуктов ООО “Пермская химическая компания” направляет на научные исследования. На предприятии с момента основания работает собственная лаборатория, два десятка сотрудников которой занимаются как разработкой новых, так и усовершенствованием существующих технологий. “Это очень много, – говорит генеральный директор компании Алексей Нестеров, – на эти деньги можно было бы построить новые мощности. Но если не будем тратить эти деньги на науку, мы в скором времени начнем стагнировать и загибаться, как большинство химических предприятий”. В начале 2000-х ООО “Пермская химическая компания”, используя имевшиеся наработки, начало исследования в области производства электронных газов – продуктов специальной химии для микроэлектроники. Мировая потребность в этом инновационном продукте тогда составляла не более 200 кг/год. Риск никогда не окупить вложения, на тот момент составившие $1,5 млн., был велик. “Это высокорискованное дело – вкладываться в новые продукты, – говорит Алексей Нестеров, – потому что коммодити, сырьевые товары – нефть, металлы, ПВХ – будут востребованы при любых обстоятельствах, поскольку их потребляет вся остальная промышленность. В инновационном производстве всегда есть риск, что продукт не пойдет в серию, не удастся добиться нужного качества или приемлемой для потребителя стоимости”. В 2003 г. компания запатентовала свое изобретение – технологию производства гексафторбутадиена (электронный газ – BG). Первым покупателем стало японское предприятие, использовавшее пермский газ в своих микросхемах. Сейчас “Пермская химическая компания” выпускает более сотни различных продуктов как серийных, так и на заказ, и ежегодно демонстрирует стабильный рост. Другое дело, что порядка 80% продукции предприятие продает на экспорт – в России нет потребителей, которые имели бы возможность использовать столь сложные вещества. Глава компании, впрочем, уверен – российские предприятия могут наверстать упущенное и выйти на новый уровень производства и технологий: “Чтобы начать делать современные, с большой прибавочной стоимостью продукты, нужно, чтобы была очень сильная воля руководителя и приличное финансирование”.
Как минимум 5-6 лет активного инвестирования в науку нужно для того, чтобы преодолеть существующий разрыв, считает Армен Гарслян. В мае предприятие подписало соглашение с Пермским исследовательским университетом. Перед учеными поставлена конкретная задача: адаптировать технологии, разработать рецептуру ряда товарных продуктов, в том числе тех, которые могут быть выделены при производстве на существующих мощностях предприятия. “Можно, конечно, продолжать работать как сейчас, но в таком случае очень скоро мы перестанем быть эффективными. Надо кардинально менять вектор, уходить в научные разработки. Нужно привлекать науку, тратить на это деньги и не бояться, что что-то может не получиться”, – поясняет свою позицию председатель совета директоров “Метафракса”.
Пример такого взаимодействия промышленности и вузов, если оно осуществится в том виде, в каком задумано, скорее редкий, чем типичный. Из долгосрочных проектов в химической отрасли у ведущих пермских вузов пока единичные примеры: “Пермская приборостроительная компания” в сотрудничестве с ПГНИУ освоила технологию изготовления интегрально-оптических схем на ниобате лития для гироскопов и мониторинга электрического поля, для ЗАО “Полиэкс” университет разработал метод определения начала кристаллизации растворов глушения, которые используются для безопасного проведения работ на нефтяных скважинах. ПНИПУ по заказу ОАО “Авиадвигатель” изучает возможность замещения ряда импортных материалов для производства авиационных лопаток, в интересах ОАО “Уралкалий” проводятся исследования в области создания реагентов для хранения и транспортировки удобрений. Чаще же сотрудничество с бизнесом ограничивается выполнением краткосрочных, локальных заказов. “Чтобы что-то создать, необходимо проводить исследования не один год, – говорит Владимир Пойлов, – но немногие предприятия готовы финансировать с нуля и ждать. Все смотрят, как можно сэкономить. Чаще всего востребованы разработки, которые необходимо лишь немного доработать до внедрения”. “Предприятия хотят результат немедленно. Ставят срок: 2 месяца и новая технология, тогда мы вам дадим денег, – поясняет специфику взаимоотношений бизнеса и науки Ирина Машевская. – Они, может быть, и хотели бы вложить деньги в более масштабные исследования, но в существующей экономической ситуации боятся расставаться с крупными суммами, даже понимая, что в перспективе это может принести больший доход”.
Нежелание предприятий ждать тоже объяснимо, считает Алексей Нестеров: “Бизнес в России запуган, он не верит, что его не оберут и вложенные деньги останутся у него. Нужно, чтобы государство сняло эти риски, а бизнес откликнется”. Определенных действий от власти ждут и вузы. В первую очередь это финансирование и снятие бюрократических барьеров. В остальном же, считают эксперты, для развития инноваций сейчас есть все условия: кадры – у университетов, заинтересованность и финансовая возможность – у предприятий. (Коммерсант/Химия Украины и мира)