Что эффективнее для развития нефтехимического крыла госкомпании – пускать новые проекты или скупать действующих игроков?
В апреле обострился спор “Роснефти” и “Газпрома” вокруг обеспечения газом Восточной нефтехимической компании (ВНХК). Ежегодно проекту потребуется 2,3 млрд. куб. м газа, однако монополия пока не готова стать его поставщиком, ссылаясь на то, что у “Роснефти” на Дальнем Востоке есть свой газ, который она может использовать для снабжения ВНХК. “Роснефть” же указывает в ответ, что все ресурсы газа она направляет потребителям на Сахалине и в Хабаровском крае, где является основным поставщиком.
Проект ВНХК в Приморском крае планируется построить в три очереди. Первую из них (нефтепереработка мощностью 12 млн. т) “Роснефть” рассчитывает возвести до 2020 г., вторую (нефтехимия мощностью 3,4 млн. т) – до 2022 г., а третью (нефтепереработка и нефтехимия мощностью 12 млн. т и 3,4 млн. т соответственно) – до 2028 г. Однако эти сроки могут быть сдвинуты, как нередко происходит с масштабными проектами в отрасли. В 2014 году проект ВНХК общей стоимостью 1,3 трлн. руб. был включен в заявку “Роснефти” на получение средств из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Эта заявка была отклонена правительством, однако госкомпании удалось найти стороннего партнера: им стала китайская ChemChina, которая получит в капитале ВНХК 40% и в той же пропорции будет участвовать в финансировании проекта.
ВНХК станет не первым российско-китайским проектом в сфере нефтегазохимии. В ноябре 2016 г. “Газпром” и China Development Bank заключили меморандум о принципах проектного финансирования Амурского газоперерабатывающего завода. В свою очередь Фонд шелкового пути в декабре приобрел 10% акций “СИБУРа”. За год до этого 10%-ный пакет “СИБУРа” купила Sinopec.
Не первым по счету ВНХК окажется и среди нефтехимических активов “Роснефти”. Долгое время у госкомпании был лишь один подобный актив – Ангарский завод полимеров. В 2014 г. “Роснефть” приобрела “Новокуйбышевскую нефтехимическую компанию” – на ее площадке планируется построить установку пиролиза этилена мощностью 2 млн. т. Для “Роснефти” это была во многом имиджевая покупка. Сделка стоимостью $300 млн. должна была стать шагом на пути к ее превращению в глобального лидера нефтяной отрасли наподобие ExxonMobil, имеющей в своем составе крупное нефтехимическое подразделение (ExxonMobil Chemicals), на долю которого в 2016 г. пришлось более половины чистой прибыли американской компании ($4,6 млрд. из $7,8 млрд.).
Превосходя почти в 2 раза ExxonMobil по доказанным запасам углеводородов (37,8 млрд. барр. н. э. против 20 млрд. барр н. э. по классификации SEC, согласно данным за 2016 г.), “Роснефть” в 3 раза уступает ей по чистой прибыли ($2,8 млрд. против $7,8 млрд.) и более чем в 5 раз по капитализации ($69,9 млрд. против $374,3 млрд.). Сократить отставание “Роснефть” может, в том числе, за счет развития нефтехимии и нефтепереработки. Однако на этом пути есть несколько рисков.
В первую очередь, это низкая привлекательность нефтехимических активов в ближнем зарубежье. Пример тому – несостоявшаяся покупка армянского предприятия “Наирит”, в бытность СССР являвшегося единственным производителем хлоропренового каучука. В декабре 2013 г. “Роснефть” вместе с Pirelli Tyre Armenia подписали меморандум о создании на базе “Наирита” СП по выпуску бутадиен-стирольного каучука. “Роснефть” должна была стать ведущим акционером и инвестором завода, а Pirelli – разработчиком конечной продукции и одним из ее покупателей. Однако дальше меморандума дело не пошло. Не в последнюю очередь из-за дороговизны перезапуска “Наирита”, для чего, по оценке Всемирного банка, потребовалось бы $350-400 млн. На фоне кризиса и санкций такие затраты на непрофильный актив руководству “Роснефти”, по всей видимости, показались нецелесообразными.
Другой риск – падающая рентабельность нефтепереработки: из-за налогового маневра ее маржинальность снизилась с 6,3% в 2014 г. до 1,8% в 2015 г. (подсчеты CREON Energy). В силу этого “Роснефть” сейчас рассматривает возможность продажи нескольких НПЗ (Куйбышевского, Новокуйбышевского, Сызранского и Саратовского), а также Ангарской нефтехимической компании. К числу негативных факторов можно отнести и стагнацию на российском рынке полиолефинов, импорт на котором в ближайшие годы будет вытеснен за счет усилий “СИБУРа”, реализующего проект “Запсибнефтехим” мощностью 1,5 млн. т этилена и 500 тыс. т пропилена, и “Нижнекамскнефтехима”, планирующего к 2025 г. ввести в строй две очереди этиленового комплекса общей мощностью 1,2 млн. т с последующим производством пластиков.
В этих условиях “Роснефти”, возможно, будет проще не реализовывать новые проекты в нефтегазохимии, а скупать действующих игроков, продукция которых имеет устойчивый спрос. Тем более, что такой прецедент уже есть: с приобретением “Башнефти” в состав “Роснефти” вошел ее главный нефтехимический актив – предприятие “Уфаоргсинтез”. То же самое касается и нефтепереработки: правда, из-за налогового маневра здесь лучше отдать предпочтение зарубежным активам. До конца июня “Роснефть” планирует закрыть сделку по покупке 49% индийской Essar Oil, в состав которой входит НПЗ в Вадинаре, являющийся одним из самых лучших в Азии. На этой сделке топ-менеджмент госкомпании вряд ли остановится. (Rcc/Химия Украины и мира)