Развитие нефтехимии становится наиболее целесообразной стратегией для лидеров нефтегазового рынка.
Отличительная черта современного мира – высокая степень взаимного переплетения национальных экономик и связей, из которых соткано мировое экономическое пространство. Повышенная турбулентность рынка требует особенно продуманного прогнозирования.
Сланцевая революция и последующий за ней крах цен на нефть изменили привычный ландшафт нефтегазовой отрасли. На рынке увеличилась доля относительно дешевого сырья, в первую очередь сланцевого газа, доступного в избытке для нефтехимического производства. В США это вызвало химическую революцию и бум развития нефтехимических предприятий с суммарным объемом инвестиций около $125 млрд. (данные IHS Chemical).
На фоне дешевеющей нефти и снижения спроса на традиционные продукты нефтепереработки, прежде всего топлива, для лидеров нефтегазового рынка развитие нефтехимии представляется наиболее безопасной стратегией. По данным Ernst & Young, доля нефтехимической продукции в суммарной выручке ExxonMobil сейчас составляет около 13%, у Shell и Total этот показатель равен примерно 10%, у ENI – около 5%. В целом на долю нефтяных компаний приходится более половины мирового выпуска олефинов и ароматики, около трети полистирола, до 25% полиолефинов. Эту тенденцию фиксирует и российское аналитическое агентство Vygon Consulting, отмечая, что со снижением цен на нефть возросло количество сделок по поглощению с формированием крупнейших мировых производителей. Так, в сентябре 2017 г. была завершена крупнейшая сделка в истории нефтехимической отрасли – слияние Dow Chemical и Dow DuPont. Ее сумма составляет около $130 млрд. Таким образом, развитие нефтегазохимии сегодня осуществляется за счет проектов большой мощности и происходит преимущественно по линии интеграции и концентрации производств, что позволяет повысить эффективность и конкурентоспособность выпускаемой продукции.
Основной драйвер развития нефтехимии – растущий спрос на ее продукцию. По оценкам Wood Mackenzie, спрос на олефиновые продукты нефтехимии будет расти в среднем на 5-6 млн. т/год. К 2021 г. кумулятивный спрос на них составит почти 40 млн. т. Основная причина роста – повышение уровня жизни. Самый значительный рост спроса ожидается в Китае, который быстро превращается в главного регионального игрока нефтехимии. От производства это потребует существенного наращивания имеющихся мощностей и ввода новых. По мнению главного аналитика Wood Mackenzie Патрика Кирби, чтобы удовлетворить такое быстрое развитие рынка необходимо ежегодно запускать по четыре этилен-пропиленовые установки мирового масштаба.
Региональными центрами, где будет идти наращивание мощностей по производству олефинов, станут Северная Америка и Китай. При этом инвестиционная волна в США ориентируется на проекты на основе пиролиза, использующего этан, в Китае будет также продолжать развиваться угольная нефтехимия (coal-to-olefins – CTO). Как отметил Роджер Грин из аналитического агентства IHS Markit, выравнивание мощностей с ростом спроса – это баланс, который ищут производители. IHS Markit приводит данные, из которых следует, что на рынке лидируют основные химические вещества, среди них преобладают этилен, пропилен и метанол.
Сегодня основным нефтехимическим сырьем в мире является нафта – 47% от общего объема, этан и сжиженные углеводородные газы (СУГ) составляют соответственно 36% и 14%. Но ситуация постепенно меняется. В течение многих лет цена на газ была привязана к нефти. Ценовой фактор наряду с низким развитием технологий глубокой переработки газа сдерживал развитие нефтехимии на газовом сырье. Но разрыв привязки цены на газ к нефти в связи со “сланцевой революцией” в США и мощное развитие технологий монетизации газа, таких как GTL (gas-to-liquids) и MTO (methanol-to-olefins), произошедшие практически одновременно, привели к резкому и значительному скачку в отрасли. Уже в 2016 г. в США в структуре нефтехимического сырья 58% и 36% соответственно приходились на этан и СУГ.
Растет активность использования продуктов переработки и фракционирования газового конденсата в качестве сырья для нефтехимической промышленности в странах Ближнего Востока и в Китае. Показательный пример – реализованный в Катаре компанией Shell проект Pearl GTL, который является самым крупным в мире. Преимущества нефтехимического производства на газовом сырье не только в большей экономической эффективности и меньшей экологической нагрузке, но и в большей мобильности и высокой эксплуатационной готовности.
В исследовании PwС, посвященном глобальным мегатрендам и их влиянии на российскую нефтехимию, отмечается, что одной из стратегий развития нефтехимии в условиях возрастающей конкуренции со стороны Китая и США для нефтехимических компаний из стран, не имеющих значительных запасов сырья, стала ставка на высокотехнологичную и кастомизированную (т. е. ориентированную на конкретного потребителя) продукцию. Это касается, прежде всего, таких европейских компаний, как Lanxess, поставляющую легкие материалы для компонентов автомобилей Skoda. Другой пример – нефтегазовая компания MOL Group, которая инвестирует около миллиарда долларов в диверсификацию производства от нефтепереработки в нефтехимию. Однако малотоннажная химия развивается не только в Европе. В своем докладе на конференции “Нефтехимия России и СНГ” в 2017 г. руководитель этого исследования Дмитрий Мордовенко привел в пример компанию Saudi Aramco, которая совместно с Dow пустила нефтехимический комплекс Sadara cо значительной долей продукции высоких переделов.
Россия сейчас практически полностью зависит от импорта малотоннажной химии. По данным Минпромторга России, в стране нет производств глифосата, изоцианатов и полиолов, наблюдается дефицит эпоксидных смол и отвердителей, окиси пропилена, акриловых полимеров и других продуктов. В 2017 г. была принята “дорожная карта” по развитию производства малотоннажной химии в России до 2030 г., в рамках которой планируется пуск не менее 800 приоритетных продуктов малотоннажной химии. (rg.ru/Химия Украины и мира)