Член правления – управляющий директор «СИБУРа» Павел Ляхович рассказал, как компания постепенно превращается из нефтехимической в химическую, объяснил, почему не пропадает интерес к инвестированию в каучуковый бизнес, а “выращивать пластик” – не имеет смысла.
– Каким был 2018 г. для дирекции пластиков, органического синтеза и эластомеров?
– Я оцениваю прошедший год позитивно. Мы немного перевыполнили производственные показатели и более значительно финансовые. Смогли больше выпустить и продать СБС (стирол-бутадиен-стирола, ТЭП), окиси этилена. Выручка выросла более чем на 10% – свою роль сыграли котировки на готовую продукцию и высокий курс доллара к рублю. В целом этот год оказался достаточно предсказуемым: бизнес-план мы выполнили.
– Были ли какие-то события, которые предсказать было сложно?
– Да, к примеру, мы не прогнозировали, что настолько низко опустятся котировки на рынке натурального каучука. Входили в год с представлением, что средняя цена на каучук будет на уровне $1,6 тыс./т, по факту она составляла около $1,3 тыс./т. Цены на некоторые марки синтетического каучука привязаны к котировкам на натуральный каучук, что сказалось на финансовых показателях в отдельных продуктовых группах. Безусловно, влияние на ситуацию на рынках оказывали серьезные изменения макросреды – резкий рост цен на нефть, сменившийся в четвертом квартале падением; динамика курса рубля, которая не всегда коррелировала с изменением нефтяных котировок. В результате мы столкнулись с высокой волатильностью цен на наше сырье и готовую продукцию. Но смогли продемонстрировать высокую устойчивость и стабильность бизнеса. Если же посмотреть на бизнес дирекции, то 2018 г. у нас получился таким, как мы себе его представляли с точки зрения выручки и маржинального дохода. По некоторым позициям у нас было падение, по некоторым – подъем. Я убежден, что за счет вертикальной интеграции и широкого марочного ассортимента и дирекция пластиков, эластомеров, органического синтеза, и компания способны пережить любые колебания или кризисы.
– Сегмент каучуков сохраняет инвестиционную привлекательность для компании?
– Безусловно. После пуска “ЗапСибНефтехима” у нас появятся дополнительные 100 тыс. т бутадиена – это ценное сырье для производства синтетических каучуков. Перед нашей дирекцией стоит задача монетизировать его. Компания уже приняла два инвестиционных решения: строительство новой мощности по производству СБС на 50 тыс. т и увеличение на четверть производства каучука СКД-НД. На рассмотрении находятся еще несколько проектов. В долгосрочной перспективе каучуки – абсолютно наш продукт. Мы готовы инвестировать в это направление. В первой половине 2019 г. в Индии будет пущено производство бутилкаучука по нашей лицензии в рамках СП с Reliance, во второй половине года на той же площадке должен начаться выпуск галобутилкаучука. Также мы изучаем возможности по развитию каучукового бизнеса в Саудовской Аравии и Китае.
– На каком этапе рассмотрения сейчас находится проект в Китае?
– Несколько лет действует СП с Sinopec, но до недавнего времени рыночных предпосылок для пуска производства было недостаточно. Сейчас мы активизировали переговоры с партнерами. Можно сказать, что 2018 г. стал отправной точкой для рестарта данного проекта.
– Какие рыночные предпосылки появились, Китай стал больше закупать каучуки?
– Во-первых, быстрыми темпами растет спрос на бутадиен-нитрильный каучук (СКН). В целом потребление каучуков в мире увеличивается ежегодно примерно на 3%, на СКН мы видим опережающий рост, в том числе в Китае. Во-вторых, за годы существования СП с Sinopec мы смогли усовершенствовать технологию производства каучуков на красноярском предприятии. Освоили выпуск многих современных марок СК, что открыло для компании перспективы роста на рынках Китая, Европы и, конечно же, России. Сейчас поставки каучуков в Китай осуществляются с красноярского предприятия, в перспективе мы сможем перенаправить данные объемы в другие географии, создав тем самым “рыночное окно” для нашего СП.
– Какие в таком случае планы у «СИБУРа» по развитию “Красноярского завода синтетического каучука”?
– В перспективе предприятие сосредоточится на выпуске специальных марок каучуков для российского и европейского рынков. К примеру, сейчас высокий спрос на специальные марки СК демонстрирует РТИ.
– Как планируете развивать другие площадки: “Воронежсинтезкаучук”, “СИБУР Тольятти”?
– Тольяттинское предприятие специализируется на выпуске коммодити продуктов. В данных сегментах компания не видит для себя перспектив для заметного расширения. На воронежской площадке выпускаются специальные марки каучуков, СБС. В данных нишах мы видим точки роста и планируем развивать эти направления.
– Возможности продажи тольяттинской площадки рассматриваете?
– Мы не стремимся продать “СИБУР Тольятти”, предприятие хорошо работает и вносит вклад в показатели компании, но если поступит предложение, которое нас заинтересует, мы готовы его рассмотреть. Такова природа бизнеса.
– Говоря о глобальном бизнесе, Вы упомянули Саудовскую Аравию. На сегодняшний день уже есть понимание, какой проект возможно реализовать на ее территории?
– Я не готов пока обсуждать возможные детали проекта, потому что его перспективы напрямую будут зависеть от строительства нефтехимического комплекса в рамках СП Saudi Aramco и Total. После пуска комплекса появится набор побочных продуктов, которые могут быть использованы в производстве каучуков, но это перспектива 2023 г. и далее. Пока преждевременно что-то анонсировать. Мы не принимали никаких решений.
– В 2018 г. “СИБУР” объявил об увеличении мощности по производству СБС в Воронеже на 50 тыс. т. Помимо сырьевой доступности, что повлияло на принятие решения по проекту?
– Мощность будет строиться, прежде всего, под новые марки СБС для адгезивов, компаундов и др. Сейчас большая часть продукции ориентирована на такие традиционные сегменты потребления, как кровля и ПБВ. В 2018 г. на российский рынок были поставлены 50 тыс. т СБС, на зарубежные – около 30 тыс. т. Новое производство, вероятнее всего, будет иметь иные пропорции сбыта. К примеру, производство клеевых материалов в России пока недостаточно развито, порядка 20 тыс. т клеев ежегодно импортируется в страну. Мы рассчитываем, что большую часть данного объема удастся постепенно заместить. По нашим прогнозам, европейский рынок СБС останется дефицитным на ближайшие годы, на него и будем ориентироваться при экспортных продажах, тем более, наш продукт там уже хорошо известен. Также смотрим на другие географии: Турция, США… Где будет маржинальный спрос – туда и направим продукт.
– Ранее Вы говорили, что быстрыми темпами растет такой сегмент потребления СБС, как кровля. Данная тенденция сохранилась в 2018 г.?
– Российский рынок за год показал прирост спроса на СБС на 10%. Сегменты кровли и ПБВ наращивали потребление примерно в одной пропорции. Я думаю, что в 2019-2020 гг. мы также увидим рост. Инфраструктурные проекты, которые стабильно реализуются государством, в том числе в партнерстве с частным капиталом, оказывают влияние на продажи СБС, прежде всего в дорожной сфере. Рост потребления в сегменте кровли, вероятнее всего, замедлится.
– То есть стройиндустрия себя чувствует менее устойчиво?
– Стагнация в отрасли продолжается. Это видно по объемам потребления других продуктов, например, по полистиролу. Падения нет, но и рост не происходит. Стройиндустрия очень сильно зависит от финансирования программ по ремонту вторичного жилья и строительству нового. Если в 2019 г. они будут обеспечены финансированием, то начнется рост спроса на полистирол и СБС.
– Интересно ли “СИБУРу” присутствие на рынке полистирольной упаковки?
– Упаковка для продуктов питания исключает использование полистирола с антипиренами, предотвращающими горение материала. А, скажем, упаковка для бытовой техники имеет ограничения по использованию бромсодержащих антипиренов. Весь полистирол, который мы выпускаем, содержит в своей рецептуре антипирен на основе брома. Мы, конечно, можем перенастроить производство ПСВ и выпускать продукт без антипиренов, но тогда мы теряем большую часть марочного ассортимента. Тот объем, который способно выпускать пермское предприятие, не будет востребован рынком упаковки, а для утепления фасадов такой продукт использоваться не может. Это большой риск. Поэтому мы планируем и дальше выпускать ПСВ с антипиренами для стройиндустрии.
– Какой объем полистирола компания направляет на экспорт?
– Пока мы не осуществляем поставки ПСВ за пределы стран бывшего СССР. На экспорт отгружается порядка четверти от производимого объема: Украина, Молдова, Беларусь, в меньшей степени – Казахстан. В планах – выйти на европейский рынок.
– С какими показателями закончил год данный бизнес-сегмент?
– Мы продали 104 тыс. т полистирола. Это максимум, который может выпустить предприятие сейчас. В 2019 г. планируем произвести еще больше. Мы освоили новую марку, можем показать прирост на несколько процентов, но это, конечно, 2019 г. покажет.
– В актуальной повестке мирового сообщества фигурирует тема запрета пластиковой упаковки. На Ваш взгляд, данная инициатива обоснована?
– Безусловно, теме пластикового мусора необходимо уделять внимание. Но запретить – это самое простое из того, что можно сделать. Нужно развивать переработку, да, это сложнее, но не значит, что непосильно. К примеру, ПЭТФ-бутылка намного более дружелюбна к природе в течение всего жизненного цикла, чем упаковка из других материалов: ниже затраты природных ресурсов на производство, на переработку, ниже углеродный след. ПЭТФ-тара полностью перерабатывается. Необходимо укоренять правильные привычки, создавать систему раздельного сбора мусора, стимулировать вторичную переработку. Весь пластик возможно переработать.
– И полистирольную упаковку?
– Вспенивающийся полистирол легко перерабатывается в полистирол общего назначения. В России такие предприятия уже действуют.
– Как вы считаете, заявления крупных компаний о переходе исключительно на перерабатываемую упаковку это популизм?
– Популистский характер имели заявления о переходе на биоупаковку из выращенного сырья. На мой взгляд, не имеет никакого смысла “выращивать пластик”, расходуя при этом ценнейшие ресурсы: воду и землю. Но интерес конечного потребителя к эко-дружелюбной упаковке сохраняется. Перерабатываемый пластик является именно такой упаковкой.
– В 2017 г. “СИБУР” объявил о расширении производства терефталевой кислоты на “ПОЛИЭФе” до 350 тыс. т. Это больше, чем требуется двум заводам для выпуска ПЭТФ. Куда планируется направлять “избыточные” объемы?
– Да, это на 100 тыс. т ТФК больше, чем требуется нашим двум заводам по производству ПЭТФ. Часть сырья мы планируем использовать на производстве пластификатора ДОТФ, которое мы запустим во втором квартале 2019 г. Мощность рассчитана на выпуск 100 тыс. т. пластификаторов в год, потребность в терефталевой кислоте – порядка 40 тыс. т. Оставшиеся 60 тыс. т ТФК мы рассчитываем реализовывать на местном рынке или поставлять, к примеру, в Беларусь. “Рыночное окно” для этого объема существует. Параллельно мы прорабатываем несколько небольших проектов, в которых потенциально может использоваться ТФК.
– Планируете проводить модернизацию производства полиэтилентерефталата? Может, в сторону волоконного ПЭТФ смотрите?
– Волоконный ПЭТФ мы научились выпускать на предприятии в Твери. Гродненский завод химического волокна уже омологировал нашу марку. На тверской площадке производим волоконный, высоковязкий и пленочный ПЭТФ. Будем выпускать полиэтилентерефталат для пивных кегов. По сути, “СИБУР-ПЭТФ” постепенно превращается в “бутиковый завод” по выпуску небольших партий специальных марок.
– Несколько лет назад одной из самых популярных тем в отрасли ПЭТФ был пуск новых производств-миллионников. Сейчас эти проекты практически не упоминаются, почему?
– В российские “миллионники” не верю. Не очевидно, где для таких производств брать сырье. Однако эти проекты развиваются, но каждый со своей скоростью. Интерес к инвестированию в ПЭТФ понятен. Рынок полиэтилентерефталата стабильно демонстрирует рост, при этом оставаясь дефицитным. На рынке присутствует импорт, в основном из азиатского региона. В то же время в последние годы темпы роста потребления ПЭТФ замедляются: если по итогам 2017 г. рынок вырос на 4%, то в 2018 г. прирост составил порядка 2%. Следует также учитывать, что тренды экономики замкнутого цикла повлияют на выпуск первичного ПЭТФ: нужно будет вовлекать больше вторичного продукта. Но самое важное – рост потребления ПЭТФ в упаковке продолжится.
– Как обстоят дела в бизнесе акрилатов? Что изменилось для “СИБУРа” и рынка в целом с пуском мощности в Салавате?
– Напомню, что производство акрилатов компания выкупила 7 лет назад. Тогда предприятие выпускало порядка 20 тыс. т бутилакрилата в год, сейчас мы производим всех эфиров более 50 тыс. т. Прошедшие годы мы занимались развитием российского рынка. Мы помогли производителям скотча локализовать свои мощности в России, гарантировав им долгосрочные контракты на поставку акрилатов и БОПП-пленки с “Биаксплена”. Мы помогли развиться производителям дисперсий для лакокрасочных материалов. В результате рынок потребления акрилатов в стране увеличился в разы. Сейчас только бутилакрилата для внутреннего потребления закупается более 40 тыс. т/год. Мы подошли к пределу нашей мощности по бутилакрилату, поэтому рынку точно был нужен еще один игрок. Замечательно, что “Газпром нефтехим Салават” пустил свое производство. Помимо БА мы планируем дальше выпускать 2-этилгексилакриалат, технологию для которого разработал наш корпоративный R&D центр НИОСТ. По итогам 2018 г. мы произвели порядка 10 тыс. т данного продукта, около 1 тыс. т реализовали в России. Я убежден, что внутреннее потребление будет постепенно расти за счет замещения импорта, например, в сегменте дорожной разметки.
– В июне прошлого года стало известно, что “СИБУР” и ГНС подали ходатайство в ФАС о совместной деятельности по развитию рынка бутилакрилата. Не могли бы Вы пояснить, что имеется ввиду?
– Мы действительно подали такое ходатайство, ФАС его удовлетворила. Это не совсем типичная ситуация для рынка, когда производители и потребители сами приходят в ведомство и предлагают развивать рынок. Сейчас “СИБУР” и “Газпром” проводят внутрикорпоративные согласования деятельности СП “Салаватский нефтехимический комплекс”. Надеюсь, в 2019 г. оно сможет полноценно включиться в работу. Посредством СП компании смогут развивать рынок потребления на принципах, освоенных нами на протяжении предыдущих лет, осуществлять экспортные поставки по долгосрочным контрактам, к примеру, в Европу и Турцию.
– Под конец 2018 г. “СИБУР” объявил о начале реализации проекта по производству малеинового ангидрида, который был анонсирован еще в 2016 г. Почему потребовалось столько времени для принятия инвестрешения?
– Проектов, которые сейчас сверхэффективны, нет. Когда ты детально занимаешься проработкой проекта, понимаешь, что он не принесет сверхприбыль за короткий срок. Поскольку все проекты направлены на будущее, нужно уметь заглядывать в это будущее. Нужно спрогнозировать, каким будет рынок потребления, сможет ли компания его развивать. Сейчас в Россию импортируются 5 тыс. т малеинового ангидрида (МАН). Да, он ввозится в страну в виде готовых изделий, но базово из 45 тыс. т, которые мы будем выпускать, можно рассчитывать только на потребление 5 тыс. т. Перед нами стоит задача (параллельно со строительством производства) помочь потенциальным клиентам реализовать свои проекты по переработке МАН. Смотрим на рынок, на партнеров. Хочу отметить, что много времени потребовалось на оптимизацию капзатрат в границах нового производства. Мы проводили переговоры с потенциальными поставщиками оборудования, искали наиболее оптимальные варианты по цене и качеству. В конце 2018 г. проект был рассмотрен на инвесткомитете, сейчас можно говорить, что в 2021 г. мощность будет пущена.
– Какие еще проекты интересны “СИБУРу” в специальной химии?
– Компании интересно практически все то, что въезжает в страну в виде сырья и либо не производится, как малеиновый ангидрид или изоцианаты, либо выпускается в недостаточном объеме, как окись пропилена, а также является частью готовой продукции.
– В проекте “РусПАВ” экономику видите?
– В том виде, в котором “РусПАВ” был много лет назад анонсирован, он реализован точно не будет. Мы смотрим на использование окиси этилена как одной из составляющих для химических методов увеличения нефтедобычи. Это очень сложная работа, которую мы проводим с некоторыми нефтяными компаниями. И если найдем правильные рецептуры, тогда этот проект может получить реинкарнацию.
– Расскажите чуть подробнее про производство пластификатора ДОТФ, которое тоже относится к специальной химии.
– Сейчас в Перми мы строим самую крупную в Европе мощность на 100 тыс. т диоктилтерефталата в год. В 2019 г. мы ее запустим, продукт будет преимущественно поставляться на экспорт, потому что в России потребуется какое-то время на омологацию. Сразу заменить фталатные пластификаторы ДОФ или ДИНФ на ДОТФ не получится. На европейском же рынке данный продукт хорошо известен и востребован, там и будем пока его реализовывать.
– Что дает вам конкурентное преимущество, цена или качество?
– Произвести качественный ДОТФ проще, чем качественный каучук, а мы умеем делать и то, и другое. Я уверен, что с качеством будет все в порядке. Продавать мы будем по рыночным ценам. Наше преимущество в близости к клиентам: пластификатор будет отгружаться на наши европейские склады, а это упростит логистику. Если смотреть за горизонтом 2020 г., значительную часть пластификатора мы сможем реализовывать на российском рынке. Я уверен, что большинство потребителей предпочтет бесфталатный пластификатор в составе линолеума, обоев, кабелей. Это экологичный продукт,а значит, продукт будущего.
– Дирекция пластиков, органического синтеза и эластомеров сейчас объединяет бизнесы совершенно разных продуктовых цепочек. Как она будет выглядеть в контуре “СИБУРа”, к примеру, через 10 лет?
– Мне кажется, она будет отлично выглядеть. С развитием переработки, с появлением “ЗапСибНефтехима”, когда две трети углеводородного сырья будет перерабатываться в продукты следующего передела, “СИБУР” становится уже не нефтехимической, а химической компанией. Будет большой полиолефиновый бизнес с заводами-миллионниками и большой бизнес специальной химии. Я себе это так представляю. (rupec.ru/Химия Украины и мира)