У российско-грузинского конфликта есть ярко выраженный нефтегазовый подтекст.
Грузинская оппозиция, спровоцировавшая новое обострение отношений с Россией, давно высказывала недовольство наличием интересов “Роснефти” и “Газпрома”, и ряд недавних событий дал ей очередной повод напомнить об этом. Подписание нового договора с “Газпромом” о транзите российского газа в Армению и слухи о возможной покупке “Роснефтью” крупнейшей сети грузинских АЗС стали фоном, на котором происходил разогрев радикальных настроений в Тбилиси. Но кто бы ни находился у власти в Грузии, практически стопроцентная зависимость от внешних поставок углеводородов еще долго будет оставаться дамокловым мечом для экономики страны.
Точка входа – Поти. До последнего времени основным сегментом присутствия российских нефтегазовых компаний в Грузии был рынок нефтепродуктов, которые в этой стране не производятся. Согласно недавней оценке Центра анализа и прогноза Тбилисского университета, доля импорта из России нефти и нефтепродуктов в Грузию составляет 23%. Как отмечают аналитики, при разрыве экономических связей в этой сфере может возникнуть определенный дефицит.
В 2018 г. доля России в поставках нефтепродуктов в Грузию была еще выше – 26% за 9 месяцев года (211,7 тыс. т бензина и дизельного топлива). На втором месте по объемам импорта стояла Румыния, далее следовали Туркменистан, Азербайджан и Болгария.
О том, что Россия рассматривает грузинский и в целом закавказский рынок топлива как стратегически значимый, свидетельствовало приобретение “Роснефтью” 49% компании Petrocas Energy Group, владевшей терминалом мощностью 3 млн. т нефтепродуктов в год в порту Поти и управлявшей розничной сетью АЗС Gulf в Грузии, Армении, Азербайджане и Казахстане. О сделке, стоимость которой оценивалась в $140 млн., было объявлено в конце 2015 г. Тогда уже вполне сформировалась новая модель российско-грузинских отношений после того, как политическую сцену Грузии временно покинул Михаил Саакашвили.
Приход к власти коалиции “Грузинская мечта”, которую в Грузии считают пророссийской, не означал восстановление дипломатических отношений с Россией, разорванных во время войны в августе 2008 г., но экономические связи очень быстро расширялись.
В случае с появлением “Роснефти” в Поти этому способствовало наличие у Petrocas Energy Group мажоритарного акционера в лице Давида Якобашвили – одного из самых известных российских бизнесменов грузинского происхождения. Он стал основным владельцем Petrocas в 2012 г., за несколько месяцев до поражения партии Михаила Саакашвили на парламентских выборах, выкупив компанию у бывшего министра обороны Грузии Давида Кезерашвили.
Решение Якобашвили продать “Роснефти” долю в Petrocas не осталось без внимания тех грузинских политиков, которые настороженно относились к восстановлению связей с Россией. Еще на этапе подготовки сделки между “Роснефтью” и Petrocas представители партии Саакашвили “Единое национальное движение” заявляли, что правительство Грузии должно запретить российской компании работать в Грузии. В качестве обоснования выдвигался аргумент, что “Роснефть” осуществляет деятельность в Абхазии и планировала начать там работы по разведке нефтяных месторождений на черноморском шельфе.
Но сделка не была заблокирована грузинскими властями, вскоре после появления российского акционера Petrocas Energy объявила о планах по значительному расширению бизнеса. Они были основаны на возможностях значительной дозагрузки терминала в Поти, который прежде использовался примерно на половину мощности. Компания собиралась увеличить свою сеть АЗС в странах Закавказья и на Балканах в 5 раз (до 1 тыс. заправок) и выйти на рынок Ирана с объемом поставок не менее 1 млн. т бензина в год.
Новый повод для недовольства у грузинской оппозиции появился в начале мая, когда телеканал “Рустави-2”, в свое время сыгравший важнейшую роль в ходе “Революции роз” и передаче власти Саакашвили, сообщил, что “Роснефть” якобы собирается приобрести одну из крупнейших топливных сетей Грузии Wissol. Точнее, “Рустави-2” сообщил, что переговоры о покупке этой сети ведет Petrocas, однако акцент был сделан именно на интересах “Роснефти”.
Реакция Единого национального движения последовала незамедлительно. Представитель партии, депутат парламента Грузии Георгий Барамидзе (который 20 июня примет активное участие в беспорядках в Тбилиси в связи с визитом российской парламентской делегации) вновь заявил, что “Роснефть” не раз нарушала “законодательство об оккупации”, ведя деятельность в Абхазии и Южной Осетии. Планы же по приобретению компании Wissol были однозначно связаны с влиянием России на лидера “Грузинской мечты” и бывшего премьер-министра Бидзину Иванишвили. Из чего оппозиция сделала вывод, что Россия задумала “энергетическую оккупацию” Грузии, поскольку на долю 180 АЗС Wissol приходится порядка 40% топливной розницы в стране.
“Мы не подтверждаем, что компания выставлена на продажу”, – заявил президент Wissol Group Сосо Пхакадзе в эфире грузинского Первого канала спустя три дня после того, как появилась информация “Рустави-2”. Правительство страны не допустит монополии российских компаний, однако в перспективе Wissol рассматривает возможность объединиться с малой или крупной компанией, работающей на грузинском рынке нефтепродуктов, добавил Пхакадзе.
К практически тотальной зависимости Грузии от импорта нефтепродуктов следует добавить хронический дефицит электроэнергии, ликвидировать который пытался еще Саакашвили, анонсировав привлечение зарубежных инвестиций в строительство новых ГЭС и объектов альтернативной генерации. Но результаты пока не слишком впечатляют. Только за январь-апрель 2019 г. импорт российской электроэнергии в Грузию вырос на 320% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, составив около 75 млн. кВт-ч, отмечает эксперт по энергетической безопасности в Закавказье, доктор политических наук Ваге Давтян. Несмотря на то, что власти Грузии разрабатывают стратегию создания новых мощностей, энергодефицит будет сохраняться в течение ближайших примерно 5 лет, прогнозирует он.
“Конечно, Тбилиси может пойти на пересмотр политики увеличения поставок недорогой электроэнергии из России, однако это чревато некоторыми рисками, в том числе социальными, – говорит Давтян. – Уровень “энергетической бедности” в Грузии составляет около 40%, то есть около 40% населения вынуждены занимать деньги для оплаты коммунальных услуг, в том числе за потребление электроэнергии. Полная переориентация на импорт дорогой азербайджанской и турецкой электроэнергии может привести к росту тарифов. Так что пока вопрос о прекращении импорта из России в грузинской политической повестке не стоит”.
Армянский транзит. Еще один повод для регулярного недовольства грузинской оппозиции – участие Грузии в транзите российского газа в Армению, критически зависящую от поставок энергоресурсов из России. Транзит не прерывался даже во время военных действий в августе 2008 г, но оппозиция неизменно считает, что Грузия должна навязывать России свои условия.
До января 2017 г. на протяжении 10 лет Грузия получала в качестве оплаты за транзит 10% газа, попадающего в Армению по ее территории (порядка 2 млрд. куб. м). Позже была введена смешанная схема, предполагавшая частичную оплату деньгами; в 2018 г. транзит российского газа для Армении оплачивался только деньгами. Грузия же оказалась в практически полной зависимости от газа другого своего соседа – Азербайджана.
В начале 2019 г., когда обсуждался новый транзитный контракт, премьер-министр Грузии Мамука Бахтадзе заявил, что страна не откажется от транзитной функции и продолжит получать от этого выгоду, а глава парламентского комитета по экономике Роман Какулия пообещал “добиться максимума в рамках возможного”. Оппозиция же заявила, что Грузия должна вести переговоры в ультимативной форме.
“Газопроводом ведь владеем мы, а не Россия”, – заявил руководитель парламентской фракции “Единое национальное движение” Роман Гоциридзе, назвав прежний контракт с “Газпромом” “ужасным для Грузии”. В 2018 г. именно он подал обращение в суд с требованием рассекретить условия транзитного договора и требовал организовать парламентское расследование по этому поводу.
Результаты соглашения с “Газпромом” на 2019-2020 гг., подписанного в марте, оказались довольно неожиданными. Как сообщила заместитель министра экономики и устойчивого развития Грузии Натия Турнава, Грузия добилась увеличения цены за транзит и одновременно снижения стоимости российского газа. Иными словами, впервые за 2 года Грузия вновь стала использовать российский газ. Первая закупка состоялась в апреле, и, хотя ее объем – 6 млн. куб. м – был небольшим (Грузия потребляет в год порядка 2,5 млрд. куб. м газа), оказалось, что спрос на российский газ есть. В майском аукционе по его продаже приняли участие 16 грузинских компаний. Примечательно, что одним из покупателей стала SOCAR Georgia – “дочка” национальной нефтегазовой компании Азербайджана, основного поставщика газа в Грузию.
В ходе июньских беспорядков в Тбилиси и в последующие дни оппозиция не поднимала газовую тему, но не приходится сомневаться, что при любом удобном поводе она будет вновь извлечена на поверхность.
Грузинские политики из круга Саакашвили не скрывают, что воспринимают “Газпром” как инструмент “закабаления соседних государств”, хотя в случае с Грузией такая постановка вопроса может быть легко применима, скорее, к азербайджанской SOCAR. У последней в Грузии и так немало рычагов для манипулирования – достаточно лишь вспомнить бесконечную историю о строительстве НПЗ в населенном пункте Кулеви на черноморском побережье. О планах построить завод для переработки каспийской нефти мощностью 5 млн. т было заявлено еще при Саакашвили в 2007 г. Спустя некоторое время Грузии удалось подписать соглашение с SOCAR соглашение о строительстве завода в Кулеви по производству карбамида. В мае 2016 г. был распространен релиз азербайджанской компании о строительстве на том же месте НПЗ стоимостью $120 млн. Сообщалось, что строительство завода завершится в 2019 г., но практически сразу грузинская “дочка” SOCAR опровергла эту информацию.
Немалый интерес к поставкам газа в Грузию давно проявляют Туркменистан и Иран, а в качестве транзитера рассматривается Армения, которую с Ираном связывает газопровод с минимальной загрузкой. Перспективы трехстороннего экономического сотрудничества Армении, Ирана и Туркменистана обсуждались во время визита туркменского президента Гурбангулы Бердымухамедова в Ереван в августе 2017 г., когда президентом Армении еще был Серж Саргсян. Падение его режима не поставило крест на этих начинаниях. В марте, вскоре после своего первого официального визита в Иран, премьер-министр Армении Никол Пашинян заявил, что его страна заинтересована в газовом транзите и по этому поводу уже состоялись переговоры с руководством России, Грузии и Туркменистана.
Кроме того, в Армении рассматривают и определенные возможности для поставок в Грузию электроэнергии.
“С учетом формирующегося электроэнергетического коридора Север-Юг, думаю, Еревану необходимо осуществлять политику, нацеленную на понижение себестоимости производимой в Армении электроэнергии и увеличение поставок в Грузию, с доведением их хотя бы до уровня 2005-2006 гг., когда Армения покрывала до 15% спроса на грузинском рынке”, – отмечает Давтян.
Все эти планы лишь еще больше подчеркивают уязвимость Грузии, не располагающей собственными значительными ресурсами углеводородов. Если при Саакашвили отсутствие нефти и газа воспринималось как некий положительный фактор, объясняющий, “почему у Грузии получилось”, то теперь это вряд ли можно назвать ее конкурентным преимуществом. Осознавая это, грузинские власти все же решили дать “зеленый свет” углеводородному сектору, запустив в него американскую ExxonMobil, которая начала исследование потенциала добычи на черноморском шельфе. Как сообщил в феврале министр экономики и устойчивого развития Грузии Георгий Кобулия, аукцион на освоение нефтегазовых ресурсов может быть объявлен в конце 2019 г. (oilcapital.ru/Химия Украины и мира)