Рост добычи нефти и низкое качество нефтепродуктов
После освоения Кашаганского месторождения и расширения проекта на месторождении Тенгиз Казахстан намерен увеличить добычу нефти с нынешних 80,8 млн. т/год до 113 млн. Этот уровень станет пиком нефтедобычи, после которого ожидается умеренное снижение. Об этом сообщил министр энергетики Владимир Школьник, выступая 1 июня на парламентских слушаниях “Проблемы и перспективы развития нефтегазового сектора Казахстана”.
Сегодня в республике зарегистрированы 205 контрактов на разведку добычу углеводородного сырья. За последние 10 лет открыты 50 нефтегазовых новых месторождений с суммарными запасами 335 млн. т. В целом извлекаемые запасы нефти на сегодняшний день составляют 4,82 млрд. т. «С учетом освоения Кашаганского месторождения и проекта будущего развития ТШО максимальный объем добычи нефти ожидается в 2031 г. – 113 млн. т. Затем предполагается умеренное снижение объемов в 2040 г. и 2050 г. до 91,5 млн. и 62 млн. т соответственно», – проинформировал Владимир Школьник.
По его словам, Казахстан сейчас реализует еще один крупный проект – “Евразия”. Он направлен на исследование недр Прикаспийской впадины и бурение сверхглубокой параметрической скважины глубиной до 15 км. «Ряд ведущих мировых нефтегазовых компаний проявил интерес к данному проекту. Сейчас мы образуем консорциум и прорабатываем вопрос по льготам и преференциям фискального и не фискального характера, приемлемых для потенциальных инвесторов важного для будущего страны проекта, – пояснил глава Минэнерго.
Первый вице-премьер Бакытжан Сагинтаев рассказал, что на Кашагане ведутся работы по замене нефтегазопроводов. Коммерческую добычу нефти здесь планируется восстановить к концу 2016 г. «На Тенгизе намечена реализация проекта будущего расширения, в рамках которого “Тенгизшевройл” планирует увеличить добычу нефти в 1,4 раза, с сегодняшних 27 млн. до 38 млн. т/год. Немаловажен и социальный аспект. На период нового строительства планируется создать до 20 тыс. рабочих мест. Прогнозный срок ввода в эксплуатацию объектов определен на 2021 г., – рассказал о еще одном крупном проекте Бакытжан Сагинтаев. Он добавил, что в рамках проекта расширения месторождения Карачаганак рассматривается возможность наращивания объемов обратной закачки газа и строительства новой технологической линии по переработке жидких углеводородов. Для этого разработана концепция и ведутся соответствующие исследования. Ввод в эксплуатацию проекта планируется в 2022 г. «Однако, за исключением перечисленных крупных проектов, сегодня больше половины казахстанских нефтяных месторождений прошли пик добычи и являются зрелыми с низким уровнем извлечения. Елбасы поручил правительству реализовать технологическую политику, предусматривающую повышение коэффициента извлечения нефти не менее чем на 5-7% от сегодняшнего уровня в 30%. В мире этот показатель достигает 50%. В этой связи до конца года будет проведено аналитическое исследование по состоянию, планам и прогнозам реализации проектов по повышению эффективности добычи на нефтяных месторождениях страны, – сообщил Бактыжан Сагинтаев.
Генеральный директор Союза нефтесервисных компаний Казахстана Дауржан Аугамбай предложил внедрить меры господдержки для нефтесервисных компаний. Он отметил, что после падения цен на нефть недропользователи сократили объемы затрат на 10-15%, что негативно отразилось на нефтесервисных компаниях. Сегодня они остро ощущают сокращение объемов заказов. «Мы предлагаем принять меры государственной поддержки, которая предполагала бы вовлечение местных компаний, которые теперь вынуждены нести расходы и простаивать из-за сокращения объемов контрактов, на которые были потрачены большие средства, – предложил Дауржан Аугамбай.
Депутат мажилиса Шавкат Утемисов остановился на проблеме низкого качества нефтепродуктов на заправочных станциях. По его мнению, эта проблема возникла из-за отсутствия надлежащего контроля государства за качеством реализуемых нефтепродуктов, а также установлением предельных цен на ГСМ только на розницу. «Закупив ГСМ у оптовых поставщиков по невыгодным ценам, розничный реализатор, чтобы покрыть убытки, зачастую вынужден “бодяжить” продукцию. Отсутствие регулирования оптовых цен также делает данное звено в общей цепи оборота нефтепродуктов нетранспарентным, позволяет необоснованно “подпирать” ценовую планку розничных реализаторов, лишает их возможности конкурировать друг с другом. Правительству необходимо тщательно изучить вопрос установления предельных цен не только на розничную, но и на оптовую реализацию отдельных видов ГСМ», – считает парламентарий.
Подводя итог парламентских слушаний, вице-спикер мажилиса Дарига Назарбаева отметила, что сегодня Казахстан зависит от импорта нефтепродуктов, этот вопрос не решить без строительства четвертого НПЗ.
«Ежегодная осенняя лихорадка вокруг дефицита ГСМ на внутреннем рынке ставит нас перед следующим шагом, который должен положить конец всему безобразию, которое творится на внутреннем рынке. Уровень добычи нефти в стране с 1991 г. по 2014 г. вырос с 5 млн. до 80 млн. т. Но мы все еще страдаем от нехватки бензина хорошего качества и дефицита ГСМ на внутреннем рынке страны, – резюмировала Дарига Назарбаева.
Госрегуливание цен на топливо
При определении предельных розничных цен на нефтепродукты государство отталкивается не столько от цен на нефть и других объективных экономических факторов, сколько от субъективных побуждений. К этому приводят и ошибки, заложенные в правилах определения цены, несмотря на то, что внешне они имеют научно обоснованный характер и основаны на сложных математических формулах.
Начнем с того, взяты предельные цены. В Законе РК “О государственном регулировании производства и оборота отдельных видов нефтепродуктов” определено, что госрегулирование цен может устанавливаться “в целях обеспечения экономической безопасности”. При этом оно применяется к нефтепродуктам, “имеющим важное социальное значение”, а также “оказывающим существенное влияние на экономику”. Подобные формулировки недвусмысленно указывают на административную, а не рыночную природу предельных цен. Ведь “экономическая безопасность” – это не рыночная категория и к тому же весьма субъективная вещь. В то же время в правилах определения предельных розничных цен применен прямо противоположный подход – использование чисто экономических объективных факторов. В формуле, по которой рассчитываются предельные цены, нет места экономической безопасности или социальной значимости. Там только объективные критерии – цена нефти, стоимость перевозки, налоги, маржа и т. д. Подобное противоречие в итоге вылилось в то, что предельные цены на нефтепродукты хоть и рассчитаются по математической формуле, но в результате совершенно субъективны.
Но это не единственная проблема. Сама формула расчета предельных цен, возможно, правильна с математической точки зрения, но абсурдна с позиции экономики. Предельная розничная цена – это цена, по которой бензин продают автозаправочные станции. Базовый компонент в расчете стоимости – мировая стоимость нефти. Какое отношение к ней имеют АЗС?
Сама попытка рассчитать цену, охватив весь процесс – от нефтяной скважины до пистолета на автозаправке – имеет смысл только в случае вертикально интегрированной компании, которая сама добывает нефть, сама перерабатывает и сама же продает нефтепродукты в розницу. Но таковых в Казахстане не существует. Даже “КазМунайГаз”, называясь вертикально интегрированной компанией, на самом деле в чистом виде эту схему не выдерживает, поскольку НПЗ нацкомпании перерабатывают не только собственную нефть, а ее автозаправки торгуют не только нефтепродуктами собственного производства. Ни одной вертикально интегрированной цепочки от добычи нефти до продажи нефтепродуктов в стране нет, а правила определения цен рассчитаны именно на такую цепочку. Это принципиальное противоречие, которое делает всю формулу неработающей.
Если уж государство намерено регулировать цены на нефтепродукты, оно должно отказаться от ныне действующей формулы их расчета “от скважины до пистолета” и разбить ее по отдельным бизнес-процессам. Иными словами, установить предельные отпускные цены отдельно для заводов, оптовиков и розничных продавцов, зафиксировав маржу различных категорий участников рынка. Только тогда есть шанс сделать схему сколько-нибудь рабочей, а не витринной, как сейчас. И только тогда есть возможность разобраться в реальных компонентах цены нефтепродуктов. Ведь нынешняя формула, когда все свалено в одну кучу, будто специально предназначена для того, чтобы спрятать затраты на отдельных стадиях оборота нефтепродуктов.
Нельзя не сказать и о прозрачности процедуры госрегулирования цен. Фактически предельные цены на бензин и дизтопливо являются не менее, а может быть, и более важным экономическим индикатором, чем ставка рефинансирования. От них зависит величина транспортных расходов, которые включены в цену практически всех товаров и услуг.
Как на деле устанавливается столь значимая величина? Рынок и население ставят перед фактом: “Подписан приказ министра энергетики, с завтрашнего дня стоимость бензина повышается”. Ни общественных обсуждений, ни внятных объяснений. Поэтому процедура принятия решения должна предусматривать прозрачность, поскольку речь идет не об одной отрасли, а обо всей экономике. Кроме того, нужно внести изменения в закон о госрегулировании производства и оборота нефтепродуктов. Следует принципиально определиться, как будем регулировать – исходя из социальных соображений и абстрактной “экономической безопасности” или с привязкой к изменению экономических факторов, включая цену на нефть, налоги и другие затраты. Это ключевой вопрос. Если регулирование стоимости нужно для того, чтобы сдерживать инфляцию и защищать автовладельцев либо нефтяные компании, тогда нужно прямо сказать и не морочить голову с расчетом предельных цен. Если же задача госрегулирования заключается в том, чтобы не допускать произвольного отклонения этих цен от объективных рыночных изменений, тогда нужно опираться исключительно на цифры. Дешевеет нефть – должны дешеветь бензин и дизтопливо, и наоборот. (forbes.kz/Химия Украины и мира)